К моменту записи A Love Supreme 38-летний Джон Колтрейн был в расцвете творческих сил и, как казалось, уже и без того на вершине собственной славы и признания.
Практически десятилетием ранее, в 1955 году он получил приглашение вступить в «первый великий квартет» Майлса Дэвиса. Потом последовал период работы с Телониусом Монком, а в 1959 Колтрейн принял роль в записи эпохального дэвисовского альбома Kind of Blue.
Уже в 1957 году Колтрейн стал выступать как фаворит, и записанная им череда альбомов - Blue Train, Giant Steps, Impressions и ряд остальных - выдвинули его в элиту не только лишь джазовых музыкантов-исполнителей, да и сделали его одним из ведущих композиторов современного джаза.
За наружным фуррором, но, крылась глубочайшая внутренняя катастрофа. Еще в 1957 году Дэвис был обязан уволить Колтрейна из собственного квартета - даже большой талант не мог восполнить непостоянности, ненадежности и тотчас очень неуверенной игры музыканта.
Даже музыка не могла удержать его от ужасного проклятия почти всех джазменов той поры - напомню, всего 2-мя годами ранее, не дожив до собственного 35-летия, от героина и алкоголизма погиб великий Чарли Паркер.
Шок от увольнения из дэвисовского квартета, работой в каком он чрезвычайно дорожил, принудил Колтрейна в поисках избавления от героиновой зависимости обратиться к единственной силе, которая, как он считал, могла его спасти - к Богу.
«В 1957 году, - писал Колтрейн на сопроводительном тексте к A Love Supreme, - милостью Божьей я испытал духовное просыпание, которое и привело меня к наиболее богатой, полной и продуктивной жизни. И, испытав это, я смиренно попросил Господа отдать мне метод и силы осчастливить остальных людей музыкой».
Колтрейн признает, что путь к избавлению - даже при помощи Бога - был для него нелегким: «Со временем я вновь растерял решимость, вступил в период, противоречащий моему обещанию, и отступил от избранного пути. Но сейчас Бог совсем уверил меня в собственном всемогуществе. Это поистине БОЖЕСТВЕННАЯ ЛЮБОВЬ».
Поиск высшей божественной силы был никак не новеньким в темной музыке. В конце концов, вместе с блюзом, который некие религиозные пуристы считали «музыкой дьявола», в базе джаза лежали госпел и спиричуэлс - незапятнанное незамутненное обращение к Богу, оживленные темной энергетикой христианские гимны и псалмы.
На 1-ый взор, колтрейновская сюита сохраняет традиционные признаки христианского гимна - четыре части ее названы, соответственно «Признание», «Решимость», «Осуществление» и «Псалм». Но музыка A Love Supreme - остросовременная. Пусть и пронизанная религиозным чувством, она поглотила в себя новый язык коллективной джазовой импровизации в выполнении наилучших мастеров жанра - саксофониста Джона Колтрейна, пианиста Маккоя Тайнера, контрабасиста Джимми Гаррисона и барабанщика Элвина Джоунса.
Колтрейн на полгода обогнал Дюка Эллингтона. К концу жизни патриарх джазовой композиции тоже отважился на превосходный опыт по сочетанию джаза и духовной музыки, но премьера его первого «Сакрального концерта» прошла в Сан-Франциско только в августе 1965 года, через 6 месяцев опосля выхода в свет A Love Supreme.
Колтрейн пережил собственный шедевр всего только на два с половиной года. Он погиб в июле 1967 года от рака печени. Ему было всего 40 лет, и годы наркомании и алкоголизма все таки взяли свое.
Фактически все опосля A Love Supreme альбомы и композиции Колтрейна так либо по другому пронизаны религиозным чувством: Ascension («Восхождение»), Meditations («Медитации»), Om, Amen, Dear Lord, Prayer and Meditation Suite («Сюита молитвы и медитации»), The Father and the Son and the Holy Ghost («Отец, Отпрыск и Дух святой»).
За неполные три года от A Love Supreme к погибели Колтрейн сделал стремительную музыкальную эволюцию. Чем далее и далее он отходил от модальности, тональности и мелодии, чем больше приближался к авангардному, вольному от всех канонов и традиций построению музыки, тем поближе, как ему казалось, он становился к воплощению через музыку незапятнанного, не отягощенного материей, духа.
Почти все фанаты и критики отрешаются принимать музыку Колтрейна позднего периода, видя в ней всего только хаос и распад. Узнаваемый джазовый музыкант Уинтон Марсалис и совсем считает его крайние альбомы болезненным, катастрофическим отражением пораженного смертельным недугом и уже нездорового сознания.
A Love Supreme занимает, но, особенное место в джазовых революциях 60-х. Эта музыка далековато ушла от обычной развлекательности джаза, но сохранила вкупе с тем и мелодизм, и доступность никак не только лишь для сторонников конструктивных новаций тех пор. Этот альбом - мостик, соединяющий, как тогда казалось, необратимо отдаляющиеся друг от друга мейнстрим и авангард.
Не случаем поэтому и настолько единодушное признание данной для нас пластинки. Нотная рукопись Колтрейна с темами A Love Supreme считается «национальным сокровищем» и хранится в Смитсоновском институте, в Государственном музее американской истории. Большой историк и исследователь джаза Колин Ларкин включил альбом в тройку наилучших пластинок в истории джазовой музыки. Даже очень выборочно пригодный к джазу журнальчик Rolling Stone поставил A Love Supreme на 47-е место в перечне величайших альбомов всех времен и народов.
Даже кажущееся глубоко обычным религиозное содержание данной нам пластинки, как и все духовное мироощущение Колтрейна, были для собственного времени по-настоящему революционными. Христианская терминология его поздних альбомов шла рука о руку с терминологией тогда еще совсем экзотических восточных религий.
Не получивший никакого периодического образования Колтрейн к концу жизни изучал не только лишь Библию, но Платона, Аристотеля, Коран, «Бхагавадгиту», дзен-буддизм, Каббалу, и йогу.
На обложке альбома Meditations он писал: «Я верю во все религии».
Дух для него был понятием всепригодным. А что быть может универсальнее, чем Любовь?
A Love Supreme.
Александр Кан, обозреватель по вопросцам культуры<br> Российской службы Би-би-си